Другой Путь.Часть 1 - Страница 27

Захар достал кошелек, в котором хранил деньги на мелкие расходы - два трояка, несколько синеньких пятерок, десятку и в потайном карманчике (я о нем знал) свернутую стоху. Он раскрыл свою "сберкассу" и, тяжело вздохнув, отдал Леньке десятку, пятерку и оба трояка.

- Ух ты! - Обрадовался Попов. - Живем, бродяги! Так, вы ждите меня здесь, я минут через сорок! Курите-нет, не помню?

- Нет, - ответил Захар, а я просто помотал головой.

- Ну и отлично, чуваки! Мне больше достанется. Чего пить будем? Водочку или конину?

Захар посмотрел на меня, а я пожал плечами.

- Тогда конину, - решил за нас Ленька. - На беленькую уже смотреть не могу, "андроповка" хоть и дешевая, но такая... бе-е... Только коньяк! Возьму две по четыре звездочки, с пятью разницы во вкусе почти не чувствуется, а по литражу больше выйдет. Можно было бы и с тремя, но завтра праздник! Да с четырьмя и пить не так отвратно, как с тремя. И клопами пахнет еле-еле. Устал я от клопов. Хотя, если сначала выпить, а потом еще раз сбегать, то можно и с тремя брать. Не люблю, когда много денег, - пожаловался он, но вернуть деньги не решился, - от возможностей голова пухнет. Ладно, ждите меня, камрады!

Он, как был в тапочках и тренировочных штанах с отвисшими коленями, так и понесся огромными скачками вдоль тротуара, распугивая нормальных студентов. Потом перебежал дорогу под звуки автомобильных клаксонов и растворился среди зелени, окружавшей желтые пятиэтажки.

- Чего это с ним? - Спросил я. - Запой?

- Вечная беда русской интеллигенции, - посетовал Захар. - Вся энергия уходит на борьбу с зеленым змием. Чтобы сделать что-то путное - сил уже не остается. Ничего, ты вон обещал, что Михал Сергеич страну в трезвость приведет...

- Этот приведет. Может из-за этого и Союз весь... вот так вот. Что он там про Олимпиаду говорил?

Захар огляделся по сторонам и заметил в конце тротуара киоск "Союзпечати".

Сбегать за газетой много времени не заняло. На первой странице "Известий" мы прочитали:

"...Считать нецелесообразным участие советских спортсменов в Олимпийских играх в Лос-Анджелесе ввиду грубого нарушения американской стороной Олимпийской хартии, отсутствия должных мер обеспечения безопасности для делегации СССР и развернутой в США антисоветской кампании. Разработать пропагандистские меры, которые позволили бы создать благоприятное для нас общественное мнение в мире и убедительно показать ответственность США за неучастие советских спортсменов в Олимпийских играх. В доверительном порядке информировать ЦК братских партий социалистических стран о нашей позиции и высказать просьбу о ее поддержке..."

На самом деле пророчествовать совсем непросто. Когда оно сбывается - пророчество - возникает неописуемое чувство причастности к событию. Словно это я был в рядах тех людей, что выслушав требования и пожелания заокеанских устроителей Олимпиады, гордо сказали - "Да пошли вы, уррроды!"

- Вот такие они - пироги с котятами, - прокомментировал Захар. - Четыре года назад нас бойкотировали, теперь мы. Нормальный такой мир во всем мире. Знаешь, я уже не удивляюсь твоим пророчествам.

С той стороны, куда унесся Ленька вдруг раздались испуганные девчачьи крики - это сквозь небольшую их стайку прорывался Попов, размахивая двумя бутылками коньяка, не поместившимися в оттопыренные карманы.

- Пошли прочь, накрашенные! - Орал он на всю улицу и ему отвечали визгом и хохотом. - Намазались, аки демоны ночные! Пошли прочь!

Он подбежал к нам, подпрыгивая на одной ноге.

- Тапок, сука, в магазине потерял, - коротко и непонятно пожаловался он. - Чего стоим? За мной, камрады, за мной, быстро!

И такими же нелепыми прыжками помчался дальше по дорожке - ко входу в огромное, этажей на шестнадцать-семнадцать, общежитие. К нашему удивлению на вахте никого не оказалось и нам не пришлось ни предъявлять документы, ни записываться в журнал. Поднявшись вслед за Поповым по лестнице на второй этаж, мы прошли по длинному темному коридору и оказались в небольшой комнате - на три человека, судя по кроватям.

- Проходите, пацаны! Васян, вставай, ко мне кореша с родины приехали, Москву показать просят!

Комната была пуста и отозвалась тишиной.

- Васян, они коньяк привезли! - Еще раз позвал Ленька и легонько звякнул бутылками друг о друга.

С одной из кроватей - мне сначала показалось, что она застелена - вместе с одеялом и покрывалом поднялся совершенно худой человек. Был он так же небрит, как Ленька, совершенно гол и чудовищно волосат ниже горла.

- И-е-ее, - непонятно ответил Васян. - Ай!

- Давай-ка умываться, дружище, умываться! По утрам и вечерам. А потом угостим! Проходите, камрады, проходите, - бросил он нам и подошел к столу, заваленному остатками недавнего возлияния. - Захарыч, дай-ка вон ту стопку газет! Настели-ка их перед столом вперемешку, чтобы потом свернуть можно было. Да-да, погуще стели, не стесняйся, здесь девочек нету.

Пока Захар выполнял просьбу, Ленька выудил из вороха предметов несколько стаканов, два хрустальных фужера и одну дюралевую плошку, когда-то бывшую крышкой китайского термоса. Следом за ними были изъяты из мусора несколько замызганных блюдец, остальное он сгреб рукой к краю и, когда под столом образовался ковер из газет, просто сбросил вниз. Потом отточенным движением свернул газетные листы в рулон, подоткнул края и выскочил из комнаты. Вернулся через пару минут, донельзя гордый собой.

- Вуаля! Чистота и порядок! Бонджорно, синьоры, рад приветствовать вас в моем скромном жилище. Проходите и располагайтесь! Что привело вас в нашу забытую богом обитель? Ужели случилось нечто столь важное, что родина послала своих сынов за несчастным изгоем?